Свадьба царя Петра I

как принцесса вышла замуж за «варвара»

Не удивляйтесь, речь пойдет не о российском императоре Петре I, иначе называемом еще Петром Великим, а о его средневековом болгарском тезке.

Веселин Асенов

8 октября 927 года колокольный звон церкви Святой Богородицы в Константинополе провозгласил заключение брачного союза между болгарским правителем Петром I и византийской принцессой Марией Лакапиной. Этим династическим браком был положен символический конец продолжавшейся десятилетия войне между Болгарией и Византийской империей и сформировался исторический прецедент – первый раз примерно за 300 лет ромейская принцесса обвенчалась с «варварским» правителем.

Эта характеристика болгарского царя, разумеется, могла бы вызвать недоумение, если не иметь в виду концепцию византийской ойкумены, унаследованную от более ранней Римской империи. В этой политической доктрине мир достаточно упрощенно делился на две категории – ромеи (римляне) и «варвары», чьи правители в лучшем случае рассматривались как покорные «сыновья» и федераты константинопольских императоров.

 На византийской иерархической лестнице, охватывавшей и отношения с иностранными владетелями, последние не рассматривались как равные басилевсу – ни по рангу, ни по власти. В свете этой политики византийцы считали абсолютно неприемлемым бракосочетание между ромейской принцессой и «варварским» правителем. Прецедент, созданный свадьбой Петра I подвергался острой критике со стороны более поздних византийских монархов. Это было связано с эдиктом, которого придерживались императоры и который, ряд источников приписывает самому Константину I:

«римским императорам не позволяется родниться с народом, чьи нравы и не похожи, и чужды римскому государству, особенно с иноверными и некрещеными… Если кто-то осмелится сделать это, он должен считаться чужим христианскому обществу и должен быть предан анафеме как нарушитель отцовских заветов и императорских законов…»

Итак, что же вызвало отступление константинопольского императора от этой вековой традиции и династическую связь с правителем «варварской» Болгарии? Во-первых, давайте посмотрим правде в глаза. Несмотря на то, что в теории доктрина о недопустимости связей с представителями «варварских» народов была непоколебима как скала, в действительности политика византийцев явно допускала поиск лазеек в догмате. Византийский император Ираклий в конце VI века продемонстрировал образец такой политики компромиссов, предложив свою дочь в жены своему тюркскому федерату в Малой Азии и выдав замуж одну из своих родственниц за аристократа из Сасанидского Ирана.

Во времена Западной Римской империи подобные уступки делались и для готов, чье политическое влияние сильно ощущалось, особенно в правление императора Гонория. Его сестра и кузина были выданы замуж за готских военачальников. Иногда принцессы сами инициировали свой брак с «варварами», как, например, в случае с Гонорией, сестрой римского императора Валентиниана III. Она отправила свое кольцо вождю гуннов Аттиле, который истолковал этот жест как предложение от знатной римлянки вступить в брак и использовал ситуацию, чтобы предъявить претензии на половину Западной Римской империи.     

В период близкий ко времени правления Петра I, византийский император Юстиниан II предлагал болгарскому правителю хану Тервелу в жены свою дочь, хотя после своего возвращения на престол отказался от заключенного договора.

Во всех этих случаях нарушения табу, окружающего римско-византийских принцесс, императоры обычно обходили запрет, формально давая «варварскому» правителю или военачальнику аристократический титул и тем самым причисляя его к иерархии римской знати. Иногда, правда они просто отказывались от достигнутых договоренностей, если политическая обстановка благоприятствовала подобному ходу.

Большая часть этих «браков по расчету» не просуществовала слишком долго и обыкновенно рассматривалась как временное решение для урегулирования межгосударственных отношений.  В этом смысле болгарский правитель Петр I, может, и не является первым «варварским женихом», вступившим в брак с ромейской принцессой, но его брак был первым, который византийцы целенаправленно использовали для приобщения проблемного для них «варварского народа» к византийской ойкумене.

Итак, познакомившись с историческими прецедентами и обстоятельствами, мы уже можем ответить на вопрос, что подтолкнуло Византию к уступкам и заставило не только породниться с Болгарией, но и признать за Петром титул болгарского царя. Если рассмотрим другие случаи, в которых византийцы были вынуждены отступить от некоего статус-кво, нам быстро станет ясно, что такие решения никогда не давались им легко.

В случае с Петром нужно искать причины в предыдущем десятилетии, когда отец болгарского правителя – царь Симеон был одержим идеей полностью вытеснить ромеев с Балканского полуострова и превратить Болгарию в наследницу побежденной Византийской империи. Он добился серьезных успехов в этом направлении, о чем свидетельствуют нарастающие в Константинополе опасения перед его действиями. Ясно, что эти опасения не умерли вместе с Симеоном и, как минимум, вначале переносились на его сына.  

Свадьба нового болгарского правителя с Марией Лакапиной и признание его царского титула было не  утешительной наградой за болгарскую политику, которая не смогла реализовать амбиции Симеона, а страховкой византийцев против продолжения конфликта и новой болгарской агрессии.

Несомненно, византийские правители надеялись превратить Марию Лакапину в проводника их политики при болгарском дворе. К такому заключению пришел и один из известнейших болгарских историографов – профессор Васил Златарски, по мнению которого, после провозглашения ее болгарской царицей, Мария Лакапина периодически осведомляла Константинополь обо всем, происходящем в Болгарии и при болгарском царском дворе.  Насколько это верно, мы, разумеется,знать не можем, потому что не осталось никаких сведений в пользу этого утверждения. В сущности, ее брак с Петром I подвергался острой и бескомпромиссной критике со стороны басилевса Константина Багрянородного, который вернул себе единоличную власть в империи после смерти деда Марии – Романа Лакапина.

По мнению нового императора

«…Роман совершил это (венчание Марии с Петром – прим. автора) вопреки канону, церковной традиции, установлениям и приказу императора святого Константина Великого, за что еще при жизни его укоряли, оскорбляли и ненавидели сенатское собрание и весь народ, и сама церковь, так что ненависть, в конце концов, проявилась и после смерти его. По той причине он был укоряем, порицаем и осуждаем,  что предпринял  дело недостойное и неприличное для благородной ромейской державы…» 

При наличии такой острой критики по отношению к ее деду, едва ли можем считать, что Мария Лакапина сохранила теплые чувства к константинопольской верхушке после 945 года, когда на престол взошел Константин Багрянородный.

И, после того, как мы рассмотрели политическую сторону первого родственного союза между Болгарией и Византией, давайте остановимся на одном чисто человеческом взгляде на личности, участвовавшие в праздничном событии. К сожалению, нет никаких сведений об отношении болгарского царя к свадебному торжеству, но в «Хронологии» Продолжателя Теофана Исповедника сохранился достаточно любопытный абзац, относящийся к Марии Лакапине.

Согласно написанному, Мария была исключительно красивой девушкой, дочерью Христофора Лакапина и августы Софии. Ромейская принцесса

«…была передана в болгарские руки и отправилась в Болгарию с радостью и грустью: она грустила, что расставалась со своими горячо любимыми родителями, с царскими дворцами и обществом своих родных, а радовалась, потому что вышла замуж за гордого мужчину – царя, и была провозглашена болгарской правительницей».

Согласно византийским летописям, после торжественного пиршества переименованная в Ирину (Мир),  византийская принцесса отправилась со своим супругом в Великий Преслав, взяв с собой неисчислимые богатства, различную утварь, прислугу и личных советников. Совместная жизнь Марии и Петра остается загадкой, хотя и есть некоторые основания предполагать, что ромейская принцесса ввела византийский церемониал, нравы и моду в некоторые аспекты жизни болгарской столицы.   

Из исторических летописей известны пять детей, рожденных от династического союза между болгарским правителем и ромейской принцессой: Борис II, Роман, Пленимир (упомянутый только в одном источнике) и две не упоминаемые по именам дочери, которые были обещаны в качестве невест императорам Василию II и Константину VIII. Как видно, в имени Роман ощущается влияние Марии Лакапины, которая без сомнения крестила будущего болгарского царя в честь своего деда. В этом есть определенная доля исторической иронии относительно Симеона Великого, посвятившего последние годы своей жизни свержению Романа Лакапина, чей правнук впоследствии правил, хотя и короткое время страной Симеона.

Последние достоверные летописные сведения о болгарской царице датируются 940 годом, когда она вместе с тремя детьми посещала Константинополь, о чем мы знаем от Продолжателя Теофана, и была окружена огромным вниманием своего деда, получив многочисленные дары. Византийский хронист дает понять, что это посещение было не единичным событием, а лишь последним из длинного ряда визитов, которые Мария Лакапина часто совершала.

Становится ясным и другой важный факт, а именно, что болгарский правитель не сопровождал свою супругу в этом посещении Константинополя. В традициях средневековых династических браков самостоятельное передвижение супруги правителя было исключительно редким событием. По всей вероятности, после смещения с престола Романа Лакапина в 944 году эти визиты его внучки в Константинополь прекратились.

О последующей жизни болгарской царицы ничего не известно, но, имея в виду обстоятельство, что ее имя не упоминается в связи со смертью царя Петра, можем предположить, что болгарский правитель пережил свою супругу. 

Автор — Веселин Асенов. Источник.