Великий сказочник в Болгарии
Датский писатель Ганс Христиан Андерсен посетил болгарские земли в далёком 1841 году во время своего путешествия по Европе. Своими впечатлениями он поделился в «Путешествии по Дунаю» — части его сборника путевых заметок «Базар поэта». Литературоведы определяют жанр этого сборника как смесь журналистских заметок и поэтических произведений.
«Болгарская Одиссея» Андерсена началась 5 мая 1841 года, когда он отправился из Константинополя на борту корабля «Фердинанд I» и через Черное море прибыл в Кюстенджу (сегодня – Констанца, Румыния). Там он пересел на речной пароход «Арго», капитаном которого был далматинец Марко Доброславич, а команда состояла из итальянцев. Вот какими были первые впечатления писателя от болгарских земель:
Болгарский берег… возвышается неровно и зарос растительностью, а почва выглядит благодатной для обработки. Но огромные площади совершенно пусты. Тысячи людей эмигрируют из Европы в Америку, а какой хороший дом могли бы найти здесь. Здесь плодородная земля, расположенная у одной из величайших рек Европы – пути на Восток.
Первые болгарские города, с которыми он столкнулся, были Силистра и Тутракан:
Мы встретили первый город на болгарской стороне. Это был Тутракан; перед каждым домом был небольшой садик. Полуголые дети бежали по берегу и кричали нам: «Урала!». Здесь все говорило о мире и спокойствии; беспорядки в стране еще не достигли этого берега. Несмотря на это, мы узнали от турок, которых приняли на борт предыдущим вечеров в Силистре, что несколько беглецов пересекли Дунай, чтобы найти убежище в Бухаресте. За холмами бушевали бунты и смерть.
После Тутракана мы наткнулись на исключительно живописную долину. Прелестные изгороди нависали над красно-коричневой почвой. Табун прекрасных черных коней гнали к реке, чтобы переправить его на другую сторону. Один из них отличался живыми движениями, черной, как уголь, кожей и развевающейся гривой. Он так бежал вниз по холму, что земля отлетала под ударами его копыт.
Ты, дивный конь! Тебя, вероятно, оседлает молодая влашская княжеская невеста, будет ласкать тебя своей нежной рукой и украсит твои блестящие черные бока разноцветными лентами! Не потому ли ты танцуешь, что уже видишь свое новое отечество за рекой? Родословное древо начнется с твоего имени! Это тебя приветствуют мальчики, тебя, прекрасное огненное животное! Урала! Урала!
Продолжая свой путь, пароход достиг Гюргево. Пока путешественники рассматривали румынский город, на другом берегу им открылся Русе, который привлек внимание Андерсена:
С болгарской стороны возвышались желтые скалы. Направляясь к ним и все еще видя сверкающий купол в Гюргево, достигли домов и садов, образующих пригороды важного болгарского города Рущук; множество минаретов, возвышающихся близко друг от друга, показало нам, что это город верующих людей.
На следующее утро писатель сделал интересное сравнение между Болгарией и своей родной Данией. В течение всего путешествия он провел не одну и не две параллели со скандинавской страной, а также с другими уголками Европы:
Утро так прекрасно! Какая зеленая расширяющаяся долина! Как хорошо пахнет сено! Неужели мы не в Дании? Погляди только, какой венок из цветов! Гляди, заросшие травой холмы и дольмены, как в Зеландии! Человеческая рука их сотворила! Все это такое идилличное, такое датское – и все-таки мы не в Дании! Зеленая долина, где сено источает свой запах – во Влахии, а холмы с дольменами – справа, в Болгарии!
Пароход открывал перед писателем и маленькие и большие населенные пункты, но независимо от размера, они не избежали его зоркого взгляда:
Проходим через болгарские городки! Как назвать этот – это Верден (вероятно, очередное сравнение Андерсена. Он, однако, не приводит настоящего названия города). Когда я услышу, как соловей поет среди цветущей дикой сирени, я буду думать о его сестрах в Болгарии! Снова город! Это Свиштов, над которым стоят стены крепости. Турки с длинными трубками растянулись на деревянных верандах домов и наблюдают за нашим пароходом так же равнодушно, как за дымом от своих трубок.
Следующий город, которому Андерсен уделил внимание – Никополь.
Вот там, выше – город; это Никополь, город Траяна, трофей Баязида. Скользим вдоль белых скал, наш капитан указывает на ряд выдолбленных в них, похожих на большие дыры в крепостных стенах. Это могилы древних. Кто были эти герои и князья, которые здесь превратились в прах, в то время как неизменная желтая река все так же бьет волнами в основание скал? Никто не знает! – сейчас ласточка свила гнездо в могиле героя.
Восхищение болгарской природой встречается по всем запискам, но может быть наиболее ярко выражено в следующем абзаце:
Это летние облака ли высоко над горизонтом Болгарии? Часто видел такие облака над зелеными полями Дании. Это заснеженные горы? Так выглядят Альпы, если смотреть со стороны Баварии. Но нет, это Балканы! Заходящее солнце позолотило белые заснеженные вершины своими лучами. Прекрасная горная земля, твое величие подталкивает душу к самоотверженности!
Вечером после того, как пароход миновал Никополь, писатель впервые почувствовал воздействие восстаний, вспыхнувших в Северо-Западной Болгарии. На борт поднялся вооруженный мужчина, а в темноте его звякнувший ятаган вызвал тревогу и подозрение в нападении повстанцев. Это оказался татарин, чья задача была доставить письма из Видина в Константинополь. Курьеры, отправленные до него, были схвачены между Нишем и Софией. Сам он не смог объехать районы, охваченные восстанием, а его спутники были застрелены. Он надеялся на пароходе добраться до сербского берега и там найти другой транспорт.
После этого случая пароход прошел мимо Оряхово, Цибър (сегодня разделен на Горни и Долни Цибър) и Лом. Здесь он поделился интересным фактом о торговле между болгарскими землями и Францией:
Мы встали с восходом солнца, сзади нас было Оряхово; берег с двух сторон был совсем низкий и ровный. В Никополе мы взяли на борт несколько французов, торговцев пиявками, привозивших свой живой товар из Болгарии. Миллионы пиявок каждый год перевозятся из Болгарии во Францию. Они должны быть вымыты и осмотрены. После этого бедные животные помещаются в мешки, висящие на веревках, чтобы стекла вода…
Мы шли мимо болгарского города Цибър; на горизонте появились заснеженные, гордые склоны Балкан; стая аистов маршировала по зеленому лугу, где по белым надгробным камням можно было заметить не огороженное кладбище. В стороне были развешены несколько рыбацких сетей; спокойный и симпатичный ландшафт…
Слева гордо возвышается город Лом-Паланка, со своим заросшим растительностью холмом и зелеными благоухающими садами, спускающимися вниз к реке. Турки, которых мы видели, превратились в золотых людей согласно турецкой поговорке «Слово – серебро, молчание – золото» — они сидели неподвижно как статуи и курили свои трубки; даже не повернули голов, чтобы посмотреть на нас.
Последней остановкой Андерсена был Видин. Здесь он не просто проплыл мимо города, а получил возможность сойти на пристани и насладиться обстановкой. Однако не все прошло гладко:
Перед нами возник Видин, самая сильная болгарская крепость. Орудия выглядывали из бойниц, а на берегу собралась человеческая толпа. Турки сидели на своих деревянных верандах и пили кофе; подошли солдаты, чтобы перекрыть дорогу, чтобы никто с нашего корабля не проник в город и не принес заразную лихорадку или чуму из подозрительного Константинополя.
Экипаж и пассажиры были направлены к маленькой деревянной постройке, где прошли процедуру «окуривания» против заразы. Только полковник австрийской армии Филипович избежал этого из-за того, что предварительно условился о встрече с комендантом крепости Хусейн-пашой, от которого Андерсен получил неожиданный подарок:
Вечером Хусейн-паша отправил нам большой пакет с самыми свежими немецкими газетами, откуда мы узнали какова ситуация внутри страны, которую мы проехали. Некий Младен и один священник, которого звали Лесковец, были во главе сопротивления. Чтение этих газет было настоящей духовной пищей – самым вкусным яством, которое Хусейн мог нам отправить.
Здесь писатель снова сталкивается с восстанием. Кроме Ниша, поднялись и некоторые села Видинского района. Не ясно, кто были эти два вождя, и к какому району относились их повстанческие действия. Возможно, упомянутый «Лесковец» — это Коце Мумджията из Лесковаца, один из вожаков Нишского восстания. В некоторых источниках местах он упоминается и под прозвищем «Свещаря» (Подсвечник), откуда идет предположение о его связи с духовенством.
На границе с Сербией Ганс Христиан Андерсен попрощался с этой страной, которая так пленила его воображение, вызвала воспоминания о его собственной родине и преподнесла необходимую дозу приключений.
«Прощай, болгарская земля!» – воскликнули мы и пустились к сербским лесам.
В материале использованы рисунки Феликса Каница из архива Болгарской Академии наук. Феликс Филипп Каниц (Felix Philipp Kanitz; 2 августа 1829, Пешт — 5 января 1904, Вена) — австрийский географ и этнограф, прозванный «Балканским Колумбом».